Где и как в Москве обучают особенных подростков
«Особые мастерские» при 21 колледже — единственное место в столице, где людей с ментальными нарушениями обучают работать на производстве. В отличие от других учебных заведений, там дают практические знания, которые помогут им в будущем зарабатывать. Такой проект для Москвы и России – капля в море, потому что с каждым годом рождается все больше детей с особенностями развития.
О том, как сегодня обучают особенных подростков и о проблемах образования для людей с ограниченными способностями мы поговорили с руководителем центра социальной адаптации и профессиональной подготовки молодых людей с расстройствами аутического спектра Ольгой Волковой.
«Особые мастерские» — подразделение Технологического колледжа №21. Оно возникло в 2006 году как совместный проект Центра лечебной педагогики (далее – ЦЛП) и колледжа. В 2005 году у сотрудников ЦЛП возникла идея создания особых мастерских для людей с тяжелыми нарушениями развития на базе учебных заведений в сотрудничестве с Департаментами комплекса социальной сферы города, так как потянуть финансово такой проект общественной организации было не под силу. Начали искать учреждение. Откликнулся Департамент образования. Было собрано в ЦЛП совещание руководителей образовательных учреждений города. Единственным руководителем из всей Москвы, который пообещал помочь, был директор 21-го колледжа – Николай Раздобаров. Первый набор был из 20-ти человек. Через пару лет стало ясно, что желающих обучаться у нас много и нужно расширяться. В 2010 году мы переехали в нынешнее здание, где у нас пять мастерских: цветоводческая, художественно-полиграфическая, текстильная, керамическая, столярная, где обучаются ремеслам 130 человек, а еще 20 выпускников трудятся на адаптационных рабочих местах.
Мы рады, когда видим результат своей работы, когда ученики осваивают ремесла, когда у них получаются замечательные вещи. Нужно сказать огромное спасибо педагогам и волонтерам, так как работать с особыми людьми непросто: все строится на креативе и индивидуальном подходе.
В связи с реформой образования колледж стал большим: ему принадлежат разные подразделения. Но вся молодежь, обучающаяся в нашем подразделении, имеет инвалидность.
—Ваше подразделение существует 10 лет…
—Проект нужен и имеет социальную значимость. Очень много людей с ограниченными возможностями сидят дома в четырех стенах, им не с кем общаться, они не могут трудоустроиться, зарабатывать. В России не продумана система профессионального обучения для людей с тяжелыми ментальными нарушениями, в том числе с расстройствами аутистического спектра: они получают начальное образование. А дальше куда? Проблема в том, что родители сами часто закрывают ребенка дома и не задумываются о том, что он должен и может ходить в какие-то центры, обучаться дальше.
Идея особых мастерских в том, чтобы каждый такой человек могу получить достаточные навыки, чтобы быть занятым на производстве. Типичный пример: человек попадает в колледж, учится индивидуально, очень часто надомно, кое-как оканчивает заведение и не может никуда устроиться. И идет в другой колледж. Система невыгодная для государства и самих людей. Мастерские доказали, что может быть иначе. Есть различные организации, благодаря которым после обучения людям с нарушениями можно найти работу. Просто их нужно обучить выполнять хотя бы самую простую операцию и сопровождать в процессе трудовой деятельности.
Когда ученик видит результат своей работы, он чувствует себя успешным. И у нас много случаев, когда ребята социализируются. Тихие «мышки» или возмутители спокойствия , мы наблюдаем, превращаются в увлеченных мастеров.
Мы знаем даже редкие случаи, когда благодаря профессиональной поддержке и сопровождению во время обучения можно достичь такого уровня, когда человек будет работать без специальной поддержки. Таких единицы, но это возможно.
Сейчас мы активно занимаемся обучением аутистов. Не секрет, что у высокофункциональных аутистов не просто сохранный интеллект, а особые способности к выполнению точных операций, работе с компьютерными программами, мелкими деталями. У IT-компаний есть запросы на них, так как аутисты способны в тестировании компьютерного обеспечения. Неслучайно в России появился DistingTec – первый социальный проект по интеграции, обучению и трудоустройству людей с аутизмом. Возможности заложены колоссальные, но традиционные методики обучения в этом случае работают недостаточно эффективно, требуется профессиональное сопровождение психолога, некоторые ребята совершенно не социализированы.
Есть проблема с кадрами. Их надо готовить специально для сопровождения взрослых людей с особенностями развития. А 90% выпускников ВУЗов ориентированы на работу с детьми.
—Вы, как специалист, что думаете об инклюзивном образовании?
—В том виде, в котором оно существует у нас сейчас для детей с ментальными нарушениями, оно не годится. Российское инклюзивное образование скорее дискредитирует идею, по сути своей абсолютно правильную. Мы сейчас говорим о детях с ментальными нарушениями, я не касаюсь обучения детей с нарушениями слуха, зрения. Представьте себе, в инклюзивный класс приходят дети с очень разными интеллектуальными возможностями, способностями восприятия учебного материала, коммуникативными проблемами. И на всех детей есть один обычный педагог, который никогда не работал с особыми детьми. Хорошо, когда есть тьютор (специалист, который помогает учителю разрабатывать индивидуальный маршрут обучения, сопровождает ученика в процессе обучения, взаимодействует с родителями), но это происходит далеко не всегда. Наоборот — идет «оптимизация образования» и всячески приветствуется сокращение штата образовательных учреждений.
В ЮЗАО есть школа, в которой сделали специальный класс из аутистов, которые до этого посещали занятия в ЦЛП. С ними и в школе работали специалисты ЦЛП, перешедшие в штат государственной школы для реализации проекта. Через несколько лет ребят перевели в обычный класс в сопровождении тьютора. Но этот процесс не терпит гонки за результатом. А если всех ребят взять и просто смешать, поставить неподготовленного педагога — провал обеспечен. Что, к сожалению, мы и наблюдаем сейчас у нас. Надо сначала подготовить почву — педагогов, классы, обеспечить школы должным финансированием. Причем, никакие курсы повышения квалификации (72 часа) не смогут обеспечить подготовку кадров, это должна быть стажировка в организациях, где накоплен опыт работы с детьми с ментальными нарушениями и со сложной структурой дефекта, а еще не каждый способен «услышать» человека с подобными нарушениями… А в случае ребенка с расстройствами аутистического спектра без доверительного контакта между ребенком и педагогом вообще никакое обучение не получится. Есть случаи, когда родители готовы возвращать детей в коррекционные школы, так как там с ними работают специалисты.
Так сложилась жизнь, что мой внук с особенностями развития пошел в школу в другой стране. Пошел в государственную школу в обычный класс, где вместе с ним обучается еще ребенок с синдромом Дауна, остальные дети самые обычные. Помимо занятий в классе, с ним 4 раза в неделю занимается логопед. В классе на 20 человек два педагога. Собирали несколько раз консилиум, чтобы выработать индивидуальный план его обучения. Есть постоянный контакт с родителями. Это больше похоже на инклюзию.
—Основные проблемы вашего центра?
—Нам тяжело, так как к нам подходят с мерками обычного учебного заведения профобразования. Например, при поступлении нам нужно с ходу определить профессию, которой будет обучаться молодой человек. Собеседование при поступлении у нас проводят два психолога: один — с абитуриентом и другой — с родителями поступающего. Очень трудно во время 2-ух часовой встречи провести профориентационные мероприятия, которые следует начинать чуть ли не с детского сада. Для обычных студентов такая проблема тоже существует, и далеко не всегда профориентация проводится на должном уровне, когда выпускники средней школы не могут понять, чем заниматься в жизни дальше. А что говорить об особых учениках? Чаще всего у них самые смутные представления о мире профессий или таковые вообще отсутствуют. А обязательное распределение поступивших по группам с конкретными профессиями вызывает потом необходимость массы формальных мероприятий, протоколов по переводу из группы в группу, по изменению нагрузки педагогов и т.д.
Всегда подчеркиваю, что такое подразделение, как наше, должно быть в межведомственном подчинении, чтобы образование не брало на себя все расходы по организации сопровождения и социально-бытовой адаптации человека с тяжелыми ментальными нарушениями.
—Вам помогают фонды и организации. Этих денег хватает?
—Все основное финансирование идет из бюджета города. В течение нескольких лет мы по госконтрактам с Департаментом труда и занятости города Москвы оказывали услуги по сопровождению наших выпускников при их трудовой занятости. Очень надеемся, что такая работа продолжится теперь уже с Департаментом труда и социальной защиты. У нас есть и замечательные спонсоры, которые поддерживают мастерскую. С помощью ЦЛП и Благотворительного фонда «Добрый век» мы реализуем единственный пока в Москве проект поддерживаемого проживания в квартире. Это место, где ребят обучают независимому проживанию. Это оборудованная тренировочная квартира в общежитии колледжа. У нас есть финансирование до конца мая, что будет потом — мы не знаем. Сейчас специалисты ЦЛП очень активно продвигают проект поддерживаемого проживания в социальных квартирах. Насколько мне известно, городом уже выделено несколько квартир Благотворительному фонду «Я есть», который тесно сотрудничает с ЦЛП. Эти квартиры должны использоваться для проживания людей с ментальными нарушениями. Но пока все в стадии раскрутки.
Одна из насущных проблем — организация работы с родителями. Это не просто консультации. Нужны постоянные консультации. Это связано с тем, что добиться успеха в работе с молодым человеком мы можем только в случае тесного сотрудничества с его родителями, которые должны осознать и принять взрослость своего ребенка, прекратить гиперопеку. Только в этом случае возможно формирование взрослой личности нашего подопечного. У нас в практике яркие примеры того, как менялись и взрослели ребята, когда сотрудничество с родителями было успешным. Есть и отрицательные примеры.
—Это у многих. Есть и те, кто в 32 мамин сынок, хотя руки-ум у человека в сохранности.
—В среде людей с ограниченными возможностями, особенно с ментальными нарушениями, это встречается в гипертрофированном виде. Еще одна огромная проблема, о которой очень мало говорят вслух –это работа с родителями на тему полового воспитания.
—Недавно у вас прошел первый фестиваль «Особое ремесло». Расскажите, пожалуйста, о нем.
—Фестиваль «Особое ремесло» посвящен творчеству особых мастерских. Это новое направление наивного искусства. Наши ребята не имеют специального художественного образования, но делают все с теплотой и душой, поэтому вещи получаются уникальными. У них особое видение мира, без подтекста. Художникам очень интересно работать с такими людьми.
У нас уже несколько лет в конце декабря устраивается традиционная Рождественская ярмарка. Нам захотелось сделать какое-то весеннее мероприятие. Подумали, что можно было бы сделать интересный фестиваль для учеников и гостей. И праздник получился! Ребятам очень понравились мастер-классы. Мы ходили и видели горящие глаза гостей, которые работали в мастерских. Все в восторге были от handmade-конфет. К нам приехали 13 организаций из Москвы, Московской области, Владимира, Тулы. Нам важно чувствовать эту поддержку, ощущать, что мы не одни. Приятно, что представители городской профсоюзной организации говорят, что могут взять на себя финансирование фестиваля, чтобы оплатить приезд участников из других регионов. Уже приняли решение сделать фестиваль ежегодным.
—Что вам дарит работа с особенными детьми?
—По образованию я химик. В 90-е осталась без работы, лаборатория закрылась. Пришлось заниматься малым бизнесом, чтобы прокормить семью. Открыли производство в Москве, которое существует до сих пор. В 2002 году моя подруга, которая является одним из основателей ЦЛП, пригласила меня к сотрудничеству для создания мастерских на базе ЦЛП для взрослых воспитанников. 14 лет этой работы – это, пожалуй, самый ценный и главный период в моей трудовой жизни. Заряжаю друзей своей энергией и вовлекаю в нашу деятельность. Знакомые приходят волонтерами, начинают покупать подарки только в наших мастерских. Все включились в работу.
Да, трудно: приходится писать программы и проекты, все время придумывать что-то новое, чтобы не стоять на месте и двигаться вперед, реализовывать программы, заниматься кадровыми вопросами, отстаивать нашу точку зрения на всех уровнях. У нас отличный коллектив, много молодежи, творческих личностей, замечательных добрых, бескорыстных людей. Кроме того, все-таки изменения за последние 10 лет произошли колоссальные. Люди с ментальной инвалидностью стали видны, их не прячут, они вышли в мир, об их проблемах стали говорить. Появляется все больше организаций, готовых брать наших выпускников. Это и проект «Наивно? Очень!» актрисы РАМТ Нелли Уваровой, и мастерская «Сундук» МОО «Дорога в мир», и ООО «Артель блаженных», и мастерская «Особая керамика» Благотворительного фонда «Жизненный путь». Мы поставили общество и власть в такие условия, что о проблеме людей с ментальными нарушениями нельзя не говорить. Самое главное – всем нам держаться вместе и не сдаваться, отстаивая интересы наших ребят.
Рубрика: Разное. Метки: дети, аутизм, мастерская, мастер-класс, инвалид, город, общество, образование, молодежь.