Был бы человек, а статья найдется
Несколько дней назад в Москву вернулись 13 молодых людей, граждан России, которые были задержаны в Минске. Они были обвинены в мелком хулиганстве по статье 17.1 КоАП РБ, которое повлекло задержание на срок от двух до десяти суток.
Множество публикаций, множество интерпретаций, странности. Я решила встретиться с ребятами и узнать, что же происходило на самом деле.
Для начала стоит просмотреть, что по этому поводу писали белорусские и российские СМИ.
Суд Ленинского района Минска приговорил к административному аресту сроком от двух до десяти суток 13 граждан России, состоящих в движении ВОРОН (Вольный организованный разведывательный отряд неформалов) об этом 6 января сообщается на сайте ГУВД Минского горисполкома.
Россияне признаны виновными в мелком хулиганстве. После отбывания сроков они будут депортированы, им на пять лет запретят въезд в Белоруссию. Шестеро россиян уже успели отбыть весь срок до судебного разбирательства.
Минская милиция установила, что члены ВОРОНа прибыли в город на поезде из Москвы рано утром 1 января. Они увлекались диггерством и собирались проникнуть на охраняемые объекты (в частности, принадлежащие метрополитену). Однако 2 января диггеры устроили дебош в гостиничном комплексе автовокзала «Восточный». Директор автовокзала позвонил в милицию.
При обыске у задержанных нашли билеты на поезд Брест-Москва, отправляющийся поздно вечером 3 января, спиртные напитки и альпинистское снаряжение.
Посольство России в Белоруссии находится в постоянном контакте с российскими гражданами, к минской милиции претензий нет.
– Ребята, давайте с самого начала. Как получилось, что вы оказались в Минске и, тем более, буквально в первые дни наступившего года произошло задержание.
– Я еще летом был в Минске, – рассказывает Г., – и мне понравилось. Чистый,
красивый, вылизанный город, низкие, местами даже смешные, цены. После летней поездки, появилась идея встретить Новый год в Минске. Идея празднования была дополнена непосредственно Новый год мы решили встретить в поезде, а продолжить веселье уже в наступившем году в Минске. К ноябрю мы набрали единомышленников, и в итоге нас получилось 13 человек.
Новый год встретили отлично, возникли небольшие проблемы с жильем, но мы их оперативно решили, заселились в гостиницу на автовокзале «Восточный», выспались и пошли гулять по городу. Погода была какой-то никакой, и прогулка превратилась в посиделки в кафе «Эль Помидоро».
– Следующий день прошел в таком же ритме, – говорит одна из девушек. – Мы гуляли по городу. Проехались в метро. Наметили планы на следующий день, например, посетить «блошиный» рынок. Кто-то собирался поехать в Вильнюс и Ригу, все билеты и гостиница были уже забронированы и оплачены. Но, как говорится, не судьба.
– С чего все налось?
– Мы гуляли по городу, а вечером все постепенно возвращались в гостиницу. Около 11 решили посмотреть новогоднее обращение Лукашенко, рассказывает Г., – в номер постучали, зашел какой-то мужик и сказал “Так, быстро все выходим из комнаты”.
– Я вообще целый день провела в гостинице, так как уже в поезде поняла, что простудилась, – рассказывает Д.- Из-за моей простуды хотели продлить пребывание в гостинице непосредственно до отправления домой 3 января.
– И что же произошло, когда вас попросили выйти из комнат?
– Мы вышли, а там спецназ. Человек 10. Всех поставили в ряд, лицом к стене, потом по одному отправили по номерам собирать вещи. Пару человек даже откровенно били. Никто ничего не понимал, на вопрос «что происходит?» молчание или отборный мат. Один из сотрудников милиции сказал фразу, которая начала кое-что прояснять: «Точно, это за ними Михалыч по тоннелю бегал!».
– Все дело в том, что мы объединены одним общим словом диггеры. Это любители гулять по заброшенным и не очень бомбоубежищам, речкам, коллекторам, тоннелям метро и прочим урбанистическим аттракционам. Не все, конечно, ярые фанаты именно подземки, среди нас были и те, кто между метро и брошенным заводом выберет второе.
– Нас всех загрузили в автобус и повезли. Как оказалось, в РОВД Ленинского района Минска. Здесь нам было велено выключить мобильные телефоны («при мне, бл…, выключила телефон и покажи что он выключен»), которые чуть позже изъяли Рассказывает Г.:
Я начал говорить с каким-то майором о том, что мы имеем право требовать связи с посольством, и у меня с ним получился чудесный диалог:
– Насколько я знаю, мы имеем право связаться с посольством, разве нет?
– В посольстве сейчас все спят.
– Но там же есть дежурный консул или что-то такое?
– Он вам не поможет.
К разговору подключается Е.:
– Если уж на то пошло, то посольство и родители узнали о ситуации только от девушек, когда мы вернулись. Белорусская сторона просто молчала.
– Но самое интересное – как описывали наши вещи. Обращали внимание только на ценные вещи, если кто-то забыл что-то упомянуть ценного – просто забывалось. А, еще у нас было изъято «альпинистское снаряжение» – по факту два карабина, которые служили просто брелками. Мы жалеем, что не настояли на описи всех вещей, так как после освобождения выяснилось – часть вещей была «потеряна». До сих пор не понятно, почему «пропали» тушенка с колбасой и килограмм конфет «Беловежская Пуща». Сотрудники милиции Белоруссии так сильно голодают? И это на фоне того, что мы не досчитались двух мультитулов, швейцарского ножа и фонаря…
– Вы рассказываете, и у меня уже мурашки по коже бегут от мысли, что было дальше.
– Сейчас, после того как все уже в России, мы спокойнее относимся ко всему произошедшему, но это только самое начало истории, девушка С., пересказывая события, немного нервничает. Оно и понятно. Суд это фееричное зрелище. Вызывали в кабинет судьи строго по одному. Всем задавали один и тот же вопрос: «Кто разбил унитаз», а после вразумительного ответа («Никто, он просто подтекал») говорили: «Не надо было лазить по канализациям через люки, и зачем вы хотели попасть в метро?»
– Все наши попытки объяснить, что мы провели день как туристы, посещали красивые районы Минска, просто катались на метро (ведь никто же не отменял этот вид транспорта для быстрого перемещения по городу), сидели в кафешках, ходили по торговым центрам, просто игнорировались, – говорит Ю. – Мы предлагали показать чеки, где указано время нашего пребывания и фотографии со временем съемки. Все напрасно.
В одном из постов ЖЖ обсуждалась новость про задержание в Минске, размещенная на многих площадках СМИ. Один из комментариев к записи звучал так: «На самом деле я случайно наблюдал второго числа, как их ловили по коллектору, но, вроде, не выловили. Вид пятнадцати белорусских ментов, вылезающих из люка и бегущих оттираться свежевыпавшим снегом – это таки да».
Я связалась с пользователем ЖЖ, который оставил эту информацию, и получила более развернутый ответ: «Я видел только сцену на поверхности. Мы шли в киношечку, на переходе стали ждать зелёный. Я повернул голову налево и увидел следующую сцену: у открытого люка стоит человек пять ментов, прямо над люком монтер в синей куртке, что-то вниз вещает, из люка один за другим вылезают человек пять-семь ментов и начинают обтирать снегом куртки друг друга. Когда загорелся зелёный, мы пошли дальше, а люк ещё был открыт, и туса над ним стояла и чего-то ждала. Вот собственно и всё.»
То есть был свидетель попытки задержания. А кого именно задерживали не понятно.
– Что вы скажете на комментарий в ЖЖ по поводу того, что вас, якобы, видели или возможно кого-то ловили?
– Это очень интересный вопрос. Все дело в том, что мы прочитали этот комментарий только по возвращении в Москву. И тут все встало на свои места. И вопросы про люки, и про метро, и про Во́рон.
– Кстати, да. В новостях упоминалось про Во́рон. Вы все состоите в нем?
-Нет, – рассказывает Л., – из тринадцати человек, что прибыли в Минск, только пятеро имели косвенное отношение к данному движению. И то, иметь отношение – не значит состоять.
– Но вернемся к происходившему. А почему девочки вернулись раньше? Как я понимаю, всем дали различные сроки лишения свободы?
– После суда все девушки получили по 2 суток, один парень 4, двое 5, остальные четверо парней по 10. Тем, кто получил 4 и 5, в последствии, прокурор продлил срок до 10, чтобы, цитирую, «нам было удобней и выгодней депортироваться, за свой счет», – говорит один из молодых людей. – То есть очень дорого пересылать всех согласно срокам, поэтому всех решили выслать одних махом и за наш счёт.
– Это уже приговор суда, а что же с протоколом?
– О-о-о! Это тоже интересный момент. Мы уже рассказывали ранее, как происходило задержание. Но протокол просто порадовал, – говорит К.- Он составлен 2 января. А правонарушение нам приписали, произошедшее на день ранее.
– А у меня протокол вообще оформлен от НУЛЕВОГО дня января 2012.
– То есть вас обвинили в мелком хулиганстве в первый день нового года, а задержали за него только через сутки?
– Получается, что так. Но нас больше волнует вопрос, кто свидетели? Мы никого из них не видели.
– А еще мы, конечно же, бумаги подписывали. В одной из них мы расписывались в пункте «родственники проинформированы». Я сказал, – вспоминает Г.- что подпись тут ставить не буду, т.к. это неправда, и никто до сих пор о нашем местоположении не знает. Мне разъяснили, что связываться с родственниками должны только в том случае, если те живут в Минске.
– Все страньше и страньше, как говорила Алиса из Страны Чудес
– Дальше – не «страньше», а начался ужас. Взять хотя бы место нашего заключения и условия, – передергивая плечами, вспоминает К.- Небольшая комнатка, окно несколько сантиметров под потолком, да еще нам «повезло» оно было разбито, из-за чего был страшный холод, желтая мигающая тусклая лампочка, которая даже ночью не выключалась, стены пупырчатый желтый бетон с обожженными кусками, кровати нет, спать надо на «сцене» – это большая деревянно-железная возвышенность с подголовником, холодная, никаких матрасов, подушек, одеял. Туалет это дырка в полу, конечно же, без ограждения и двери, конечно же, никакой туалетной бумаги, рядом – раковина, из крана идет страшно хлорированная ледяная вода это наше питье на время пребывания в этих «хоромах». В 6 утра давали кубик хозяйственного мыла на человека, под подпись. Ночью пытались заснуть, но было неимоверно холодно, нашли где-то тряпку и заткнули дырку в окне стало теплее, все шестеро девчонок сбились в кучу, чтобы хотя бы согреть друг друга, в таком виде удалось чуть-чуть поспать.
– О! У вас хоть тихо было, – вспоминает Т. А у нас, «в мальчиковой комнате», крысы еще были. Сначала думали, что в ночи ремонт затеяли, прислушались – нет, кто-то скребет. Из дыры в полу выбежало чудо. Мы заткнули найденную дырку газетой – не помогло, газета была съедена, и проход открыт снова.
Эскиз по воспоминаниям места содержания. «Мальчиковая комната».
– И вы все время пребывали в таких условиях?
– Практически. Девчонки сначала вшестером были, потом разделили по трое.
– Ребят всех рассадили по небольшим камерам, мне повезло сидеть с двумя моими товарищами, – вспоминает Г., – каким-то интеллигентным мужичком-недооппозиционером и откровенным бомжом. Потом меня перевели в другую, которая после предыдущей, оказалась «апартаментами класса люкс»: три отдельные кровати с матрацами, подушками, пледами, нормальный стол, тумбочки, горячая вода в кране, нормальный туалет и яркая лампа под потолком. Но на стене висит камера.
-А как же заболевшая девушка? Проблем не было?
– Это тоже отдельный рассказ. Девушке не выдали даже аспирина, для того, чтобы сбить температуру. У пары девушек начались критические дни, но даже ваты не выдали.
Медицина просто на уровне фантастики… У нас среди ребят были двое с достаточно серьезными диагнозами, которые подразумевают постоянные приемы лекарств это язва двенадцатиперстной кишки и диффузный токсический зоб 3 степени. Все заявления по поводу болезни были просто проигнорированы. А лекарства брать с собой категорически запретили.
– Вы упоминали про консульство, что в итоге произошло? Кто-то приехал или узнал про вас?
– На четвертые или пятые сутки пришел представитель посольства РФ, 3-й секретарь посла Попов Роман Евгеньевич. Спросил, что нам нужно. Я ответил: сигареты, зубная щетка, туалетная бумага. Вечером мы получили от него передачу: на каждого по 3 пачки сигарет «Минск», зубную щетку и пасту, рулон туалетной бумаги. Ура!
-Так вот откуда взялся фееричный дневник на туалетной бумаге.
– Именно. До этого возможности записать происходящее просто не было. Если только ногтем на стене пытаться корябать…
Рассказывает Г.
– Я вспомнил о возможности обжаловать решение суда, попросил лист бумаги, ручку и начал писать. В заявлении я упомянул следующее: информация о порядке задержания, его нарушениях, отсутствие факта «дебоша», который, кстати, так и не был доказан (вероятно, ложные свидетельские показания администратора или директора гостиницы). Отправил я его в первый день, еще день оно повалялось в ЦИПе, 4 числа его отправили, пару дней «Белпошта» катала его по Минску, 6 числа его получили в городском суде и почему-то решили перенаправить в Ленинский районный суд. 11 числа (пятидневный срок давно прошел!) его получили в Ленинском районном суде и наконец-то отправили мне ответ. Вот что в нем пишут:
«Суд Ленинского района г. Минска возвращает в Ваш адрес жалобу на постановление по делу об административном правонарушении от 03.01.2012 на основании следующего.
Согласно ч. 3 ст. 12.2 ПИКоАП с жалоб, подаваемых в суд на постановления по делам об административных правонарушениях, взимается государственная пошлина в размере 1 базовой величины, т.е. 35000 рублей».
Отличненько! Значит, я, сидя в камере, чтобы обжаловать решение суда, должен каким-то образом сходить в банк, оплатить пошлину и отправить заявление вместе с квитанцией об оплате!
– Расскажите про депортацию.
– Давайте разделим это на две части, – девочки вздыхают. – Из всех присутствующих выбрали одну, дали ей деньги (мы добились, чтобы разрешили из вещей её молодого человека взять), посадили с милиционером из службы депортации в маршрутку, отвезли на вокзал. По дороге заехали в обменник, я поменяла 6800 российских рублей. На вокзале нас встретил человек в штатском, на чью фамилию были заказаны билеты. Билеты были на поезд Гродно-Москва, отправление из Минска 23.56, по причине (цитата): «Мы могли бы вас посадить на поезд раньше, но тогда бы вы не отсидели свой срок, а это бы отразилось в базе данных, и было бы плохо». В кассе мы выкупили билеты, мне дали сдачу, и я попросила обменять её на российские рубли. После перепалки милиционеры проводили меня до обменника, дали российский паспорт, потом мы вернулись в РУВД, где я узнала, что всем мальчикам дают по 10 суток. Далее мы взяли вещи, и нас отвезли в отделение около вокзала. Там девочкам разрешили курить во дворе, пользоваться личными вещами, одну под присмотром отпустили в магазин. Далее проводили на вокзал, там представили людям из спецназа, они опешили: «Этих девушек?! Да нам тут делать нечего». Загрузили в поезд, два купе, мужик в штатском угрожал, что если мы будем плохо себя вести то мужикам станет плохо, они пойдут по этапу и т.д. Только в Смоленске отдали паспорта и разрешили сделать звонок.
– Ребята, а у вас как происходила депортация?
– Время в … этом месте тянулось очень медленно, – молчавший до этого времени А. рассказал все, как было.- Кончились сигареты, наконец, за окном потемнело, и мы услышали голоса наших товарищей за дверью камеры. Наконец-то! Щёлкнул замок на двери, нас вывели из «хаты» и дали подписать бумаги, связанные с нашим содержанием в местном заведении, упомянув, что счета за питание должны быть оплачены в течение календарного месяца. Подписали, вышли на улицу. Сели в микроавтобус и поехали за своими вещами в РОВД. Приехали. Зашли внутрь через парадный вход, спустились в бомбарь за вещами. Оказалось, что наши вещи немного отсырели из-за хранения в сыром подвальном помещении. Пришло время договариваться с «представителями транспортной компании». Отсчитали деньги, мельком увидели, что в наши российские паспорта (не загран) начали ставить какие-то штампы. На наш вопрос, законна ли эта отметка, нам ответили утвердительно. Собрались, вышли. Какая-то странная «транспортная компания»: синий Форд с толстенными стёклами, подозрительным водителем и блатными номерами (АI 9999-7). Выехали. Я сразу же в машине включил свой мобильник (хоть это нам категорически запретили, сказав, что мы можем лишь поговорить с родителями по громкой связи при свидетелях) и обнаружил удивительную вещь: сети не было. Сеть появилась только после выезда из Минска. Странно. Едем, едем, едем, едем. Просимся в туалет и купить поесть: останавливаемся на трассе в придорожном кафе и покупаем на все белорусские рубли себе еду, так как в просьбе съездить в обменный пункт (для обмена оставшихся денег на российские рубли) и на вокзал (для обмена моего билета на поезд, который мне заранее купили родственники) нам отказали. Кстати, удивительная вещь: нас везли по платной трассе и российскую страховку купили только перед границей, то есть за это мы тоже заплатили. Наконец, граница. Доехали до Смоленска, вышли, попрощались с нашими конвоирами и отправились на вокзал за билетами.
Оплата за проезд до Смоленска.
– Ребята, спасибо вам за беседу.
– И Вам спасибо, надеемся, что наконец-то напишут правду о нашем задержании. Больше всего обидно, конечно же, за паспорта. Они теперь недействительны. Ведь в общероссийский паспорт такие печати ставить нельзя. Но самое главное – все живы и здоровы.
Дополнение.
Я думаю, сразу станет понятно, какие у нас были условия содержания после слов: «У нас существовал культ котлеты…» Просто котлета была единственным продуктом питания, который можно было спокойно употреблять в пищу без содрогания. А рыбные котлеты были такие, как будто у рыбки отрезали голову и хвост и запихали в мясорубку. Да-да, с костями. Я считаю, что рыба такого не заслужила…