«Король умер — да здравствует король!» Новое воплощение датского принца
В рамках биеннале театрального искусства на сцене РАМТ московским зрителям был представлен спектакль театра имени Ленсовета “Гамлет” в постановке Юрия Бутусова.
Этой осенью в рамках биеннале театрального искусства на сцене РАМТ московским зрителям был представлен спектакль театра имени Ленсовета (Санкт-Петербург) “Гамлет” по одноименной пьесе Уильяма Шекспира в постановке Юрия Бутусова.
Это уже не первый “Гамлет”, поставленный Бутусовым. Первый прогремел на питерской сцене лет 10 тому назад, явив зрителям Гамлета – Михаила Трухина, Клавдия – Константина Хабенского, Полония – Михаила Пореченкова и Марину Голуб в роли Гертруды. После ее гибели эта постановка “Гамлета” была снята с репертуара. Однако, через несколько лет Юрий Бутусов создал другого “Гамлета”, не похожего на своего предшественника. И вообще ни на кого не похожего.
Положим, что Гамлет – женщина – это уже не новость с тех пор, как Сара Бернар – в мужском костюме и при шпаге – взяла в руку бутафорский череп придворного шута. Возможно, где-то для поддержания всемирного равновесия уже существовала Офелия мужского пола. Допустим, что игра со сменой пола в данном случае – не главное. Но как известно, Юрий Бутусов – признанный мастер шоковой терапии от мира театра, поэтому приготовьтесь – будет непросто.
“Благочестивая” часть Офелии в новой версии “Гамлета” выглядит более, чем непривычно. Тщательно загримированный Фёдор Пшеничный, закованный, зажатый, раздавленный рамками, условностями и запретами является страшной пародией на внутренний мир юной девушки, получившей излишне аскетичное религиозное воспитание. В его сведенных судорогой руках, застывшей на лице маске, нарушаемой лишь нервным тиком, рваных движениях сквозит нечто настолько жуткое, что хочется, чтобы это был сон и немедленно проснуться. И только незадолго до, смерти, потеряв рассудок и обретя свободу, Офелия (теперь Юстина Вонщик) приобретает свой кроткий милый образ, давно известный и любимый.
Клавдий – Сергей Перегудов – Каин, но уже без печати, гарантирующей ему неприкосновенность, а поэтому мучительно страдающий не только от последствий своих преступлений, но и от страха неизбежной смерти. Он пытается быть веселым, строит козни принцу, бахвалится, пьет и опускается все ниже. Дух обреченности и отчаяния владеет его душой и телом, одетым то в щегольскую белоснежную пару, то в лохмотья. И почти всегда – хлопчатобумажные перчатки без пальцев, которые почему-то обычно носят бомжи и уличные торговцы – ранее белые, а теперь поношенные и грязные как совесть нового короля. Его супруга (Евгения Евстигнеева) – прекрасная и скорбная, которую не портят ни рыжий, почти клоунский парик, ни подчеркнуто вульгарный грим, которая остается королевой – матерью Гамлета, несчастной, благородной и изысканной, не способной опуститься ни при каких обстоятельствах. Она играет лицом, взглядом, молчанием, просто одним присутствием, подобно цветам, которым не надо делать никаких усилий, чтобы быть прекрасными.
И наконец, Гамлет – духовная сущность без пола и возраста. Принц, воплощенный Лаурой Пицхераули, это беспомощный хрупкий ребенок, страдающий от несправедливости, непонимания и необходимости мстить. В нем нет обреченности Клавдия или жутковатой закомплексованности Офелии. Он выше этого, он не здесь, его часто сопровождает призрак отца, который носит его на руках, поэтому Гамлету нет необходимости гибнуть на дуэли. Он выходит под занавес, готовый сражаться, Горацио подтаскивает ему гигантский деревянный меч, который весит больше, чем сам Гамлет, и в этом безумном, гротескном, немного мультяшном финале скрыто, спрятано столько слоев смысла, что после занавеса спектакль все продолжается и продолжается в сознании зрителя, потерявшегося среди времен и пространств.
И еще одна приятная, на мой взгляд, неожиданность. Перевод пьесы сделан современным автором Андреем Черновым, поэтому, кроме красивых монологов, вас ждет несколько очень симпатичных и талантливых веселых эпизодов, не свойственных традиционной трактовке “Гамлета”. Итак, если у вас есть время, возможность и желание думать, этот спектакль для вас. Судя по всему, “Гамлет” бессмертен. Он меняется, приспосабливается, но никогда не кончается: как только проходит время одного “Гамлета”, ему на смену приходит новый – другой, непохожий, но узнаваемый, являющийся его продолжением и развитием. Еще Экклезиаст замечал, что нет ничего нового в этом старом мире: “Король умер – да здравствует король!”
