Офелия здесь больше не живёт

В многообразии современного театра легко запутаться и потеряться. Порой непонятно, кто зритель, кто артист, и есть ли у происходящего действа сценарий. Площадкой для выступлений и зрительным залом может быть что угодно — акватория пруда, крыша небоскрёба или городская улица. Кажется, театральные журналисты «РБ» побывали везде, где только можно. Но это только кажется. Представление в заброшенном театре мы смотрели впервые.

Заставленный автомобилями двор. Приземистое здание в центре жилой застройки. Не знай мы заранее, что нам сюда — пришлось бы поплутать, отыскивая вход. Внутри следы вялотекущего ремонта и странная для театра пустота. Нет извечно ассоциирующихся с театром вещей. Нет гардероба, буфета, толп зрителей. Лишь в гримёрке сохранились следы прошлых эпох театра. Какая то жизнь есть на сцене — декорации. И в зале – десяток стульев и банкеток, да пыльные музыкальные инструменты в глубине. Кажется, зал тоже является декорацией.

Авторы описывают пьесу «Ophelia is calling» так – небольшая авторская пьеса-сон, вся тоска и печаль осени.

Стопроцентно верное описание. Не менее точное, чем удачно выбранное место постановки.

Удивительно, как атмосферно смотрится в таких условиях маленькая трагедия не главного героя большой пьесы. Раздаётся телефонный звонок, Офелия берёт трубку, но присутствующее среди декораций ружьё уже выстрелило, и поздно звать Гамлета. Те немногие зрители, что находятся в пустом зале, лишь души на замершей среди пустоты лодке Харона, почему-то допущенные подсмотреть чужую историю. Скоро весло коснётся воды, и всё пропадёт в тумане.

Со сцены звучит последний телефонный звонок, и всё пропадает. Пьеса закончена, всё сказано, остаётся только кучка зрителей в пустоте огромного зала и обещанная печаль осени.