Ромул Великий – разрушитель империи

«Наша любовь не сделала Рим хорошим. Своими добродетелями мы откармливали изверга… Как от вина, мы хмелели от величия нашей родины, но то, что мы любили, стало горше полыни».
Фридрих Дюрренматт

Молодой режиссер Улумбек Баялиев выпустил свой новый спектакль «Ромул Великий» в год столетия театра им. Вахтангова. По удивительному совпадению автору пьесы Фридриху Дюрренматту в 2021 году также исполняется 100 лет. Пьеса была написана в 1948 году, когда еще не зарубцевались раны, нанесенные войной, а перед глазами еще стояли ее ужасы и разрушения. Крушение третьего рейха далось миру настолько дорогой ценой, что, казалось бы, должно на века отвратить человечество от желания решать свои задачи через насилие, концентрацию власти, насаждение идей о величии своей страны. Но история повторяется снова и снова. Чтобы высветить чудовищные ошибки и предостеречь от них современников, Фридрих Дюрренматт прибегает к гротеску, фарсу, высмеиванию. В своей пьесе он обращается к моменту падения Римской империи, самой великой в истории человечества. Рим принес порабощенным народам разумное управление, просвещение, культуру, экономическое развитие и простоял 1000 лет. Века успеха создали у знати иллюзию, что их благоденствие будет вечным. Но длительное почивание на лаврах великих побед привело империю в упадок. Рим погряз в разврате, в безделии, в развлечениях, а по отношению к своим колониям стал тираном, выкачивающим ресурсы. Драматург намеренно искажает факты, меняя образ последнего императора. В отличие от мальчика, возведенного на римский престол за 10 месяцев до падения империи, Ромул в пьесе Дюрренматта – стареющий мужчина, проведший у власти 20 лет.

В первой части спектакля на месте императора мы видим то ли шута, то ли сумасшедшего старика, превратившего свою резиденцию в куриную ферму. Действие построено как плавно разгоняющаяся карусель, с каждым оборотом обрастающая новыми персонажами, все более комичными в своей серьезности и бессмысленном следовании этикету. Эпатирующий Зенон, супруга Юлия, играющая роль собственной статуи, страдающая дочь Рея, сроднившаяся с образом Антигоны, министры, не знающие за что хвататься. Они перемещаются по резиденции, постоянно наступая на яйца, и всерьез обсуждают, какой лозунг спасет отечество: «За Бога и рабство!» или «За справедливость, против произвола!». Ромул предлагает более практичный и реальный лозунг «За куроводство и сельское хозяйство!» Кружению масок помогает музыка Фаустаса Латенаса, одного из лучших театральных композиторов, напоминающая то звуки из старинной шкатулки, то срывающаяся в танго. Запускает это бесконечное движение Тит Спурий Мама, гонец, проскакавший 100 часов без отдыха, чтобы сообщить императору о падении Павии под натиском германцев. Он никак не может остановиться. Апогеем его роли становится «ария» усталого гонца, после которой он засыпает, как обессиленный ребенок.

Ироничным свидетелем общей агонии остается только Ромул. Среди этого балагана совершенно естественным звучит предложение фабриканта штанов выкупить римскую империю у германцев за 10 миллионов, а взамен выдать за него принцессу Рею. Неожиданно император становится серьезным и непреклонным: «Я готов продать ему Римскую империю за пригоршню сестерциев, но не намерен торговать своей дочерью». К жениху дочери, искреннему патриоту Эмилиану, бежавшему из германского плена, он проявляет уважение, несмотря на его пренебрежительное приветствие: «Цезарь кур и гений кладки яиц! Мир тебе, кого солдаты величают Ромул Малый!» К концу первого отделения напряжение достигает высшей точки: объединившись, окружение решает убить правителя. В ответ на обвинения в измене Ромул отвечает: «Рим сам себе изменил. Он знал правду, а предпочел силу. Он знал человечность, а предпочел тиранию».

По мнению режиссера, главная роль требует от исполнителя очень мощного актерского таланта, владения как трагическим, так и комическим жанром. Владимир Симонов в полной мере соответствует масштабу личности героя. В примечаниях к пьесе драматург пишет: «Эта комедия трудна тем, что кажется легкой… Самая большая трудность встает перед исполнителем роли Ромула: он не должен слишком быстро завоевывать симпатии публики». Владимир Симонов постепенно раскрывает перед зрителем многослойный образ последнего императора, давая нам проследить, как сквозь шутовство проступают черты стоика и мудреца, взявшего на себя бремя разрушения изжившей себя империи. Это очень тонкая игра. С удивительным изяществом ему удалось сыграть роль императора, осудившего Рим, сумевшего противопоставить свои гуманитарные ценности и себя самой империи. Шутовство в исполнении Симонова очень аккуратное. Он срывает маски, но делает это спокойно, с уважением, сохраняя истинно императорское достоинство.

Второе действие построено на контрасте с суетой и балаганом, царившими в начале, и протекает в совершенно ином ключе. Выполнив свою миссию, Ромул готовится встретить свою смерть. Вместо этого, в лице германского князя Одоакра он встречает равного собеседника, свое отражение. Они очень быстро находят общий язык. Их диалог на курином языке – замечательная находка режиссера! Неожиданный поворот сюжета раскрывает перед двумя правителями перспективу будущего, которого они оба старались избежать: «Мы надеялись освободиться от мира, ты от Германской империи, я от Римской, а теперь придется приводить в порядок их развалины. У нас есть власть лишь над настоящим, но мы о нем не думали и потерпели крах. Будем вести себя, словно расчеты наши оправдались, словно дух взял верх над человеческой плотью».

Фридрих Дюренматт называет свою пьесу «исторически недостоверной», а себя – «самым мрачным из всех существующих комедиографов». Спустя полвека мы с интересом смотрим, смеемся, сопереживаем и восхищаемся мужеством и стойкостью последнего императора. Герою Дюрренмата хватило смелости признать превращение великой просвещенной державы в паразитирующего монстра. Хватит ли нам мудрости увидеть в зеркале этой истории самих себя и смелости расстаться с прошлым?