Комедия Клейста вытекла из разбитого кувшина
Автор «Разбитого кувшина» Генрих фон Клейст считается одним из ведущих классиков немецкой литературы. Кафка считал его своим учителем и называл «братом по крови» наряду с Федором Достоевским. История пьесы «Разбитый кувшин» интересна сама по себе. До этого поэт, прозаик, драматург был известен, как приверженец трагического и романтического жанров. И вдруг он пишет первую в своей жизни комедию. Причиной написания послужил спор трех друзей Генриха Цшокке, Людвига Виланда и самого Генриха фон Клейста, кто лучше выразит литературными средствами содержание жанровой гравюры. Предполагают, что речь шла о гравюре французского художника Жан-Жака Ле Во «Судья или Разбитый кувшин». Победу в литературном соревновании одержал Клейст. Так из незамысловатой жанровой сцены родилась одна из лучших немецкий комедий.
Режиссера Игоря Яцко пьеса заинтересовала красотой текста в переводе Бориса Пастернака, интересной и сложной поэтикой, актуальностью и скрытой глубиной: «При всей поверхности и ясности сюжета, в нём существует по-настоящему мифологическая глубина которая раскрывается постепенно. От актеров требуется виртуозная ансамблевая работа, и очень хотелось дать им возможность попробовать себя в такой работе».
В основе сюжета анекдотическая ситуация: судье Адаму приходится разбирать преступление, в котором виноват он сам. Мошенник привык, что его обману все верят, а сластолюбивые похождения легко сходят ему с рук. А тут как-то все не сложилось: девушка в обман поверила, но жениху изменять категорически отказалась. Жених обидчика не разглядел, но хорошенько его отделал. Да еще судья в суматохе разбил кувшин ее матери. Вдобавок ко всем неприятностям приехал проверяющий и решил лично поучаствовать в разбирательстве. В процессе суда выясняются шокирующие обстоятельства. Шутка ли: судья оказывается преступником и пускается в бега. Это настолько захватывает присутствующих, что все забывают о главном предмете разбирательства – разбитом кувшине. Этот вопрос, повисший в воздухе не мешает простым людям радоваться и танцевать по случаю хеппи-энда. Ведь никто не пострадал, виновник изобличен. Даже правосудие не показало своего жестокого лица. В конце проверяющий говорит о судье Адаме снисходительно, даже с заботой: «Вдогонку, писарь! Воротить судью, чтоб пущих бед, спасаясь, не наделал». Нет желания отомстить обидчику, наказать его. Бесплодные усилия плутоватого судьи вызывают лишь смех и жалость.
В спектакле судья Адам – как будто имеет несколько лиц. Вначале мы видим персонаж, примеряющий рога черта, исполняющий зловещий танец и явно задумавший недоброе. Потом, проснувшись утром, он подобен пройдохе-студенту, который рассказывает товарищу как упал с постели и получил странные раны на голове. «Ба, черт возьми! Скажите, кум Адам, что это с вами? Ведь на вас лица нет». Лицо с ранами ему рисует служанка, он надевает парик с лысиной, на котором также видны следы ранений, перевязывает хромую ногу. Главный атрибут третьего образа, самый желанный – парик судьи, все время ускользает от нашего героя. Парик в спектакле становится самостоятельным персонажем, потерявшим постоянное место своего присутствия. Он растерянно ходит по сцене в поисках подходящей головы.
Действие происходит в голландской деревне. Для придания большего колорита в оформлении использованы полотна двух голландских художников Питера Брейгеля старшего и Мондриана. Здесь и «Крестьянский танец», и «Крестьянская свадьба», и «Безумная Грета», и «Страшный суд». Композитор Петр Айду написал музыку, которая могла бы звучать на немецкой крестьянской свадьбе или на традиционном празднике пива Октоберфест. В спектакле звучит живая музыка, а исполнители являются полноправными участниками действия как деревенский оркестр.
Персонажи всё время находятся на сцене. По задумке режиссера, визуальные образы — только фон, красивый аккомпанемент, рама для основной картины. «Все развитие действия должно идти через виртуозное исполнение текста». Визуальные образы проработаны на славу. Очень выразительна Екатерина Аликина в роли хозяйки разбитого кувшина. Нет предела сначала ее возмущению, потом радости, а затем дотошности, с которой она собирается продолжить разбирательство в суде следующей инстанции. Сразу двух непохожих персонажей сыграла Регина Хакимова: веселую красавицу служанку и таинственную госпожу Бригитту, красочный рассказ которой о ночных событиях неожиданно пролил свет на всю историю. В то же время, по моему зрительскому ощущению над виртуозностью исполнения текста актерам еще предстоит немало поработать. В первой части желание вслушаться в текст и уловить смысл коротких реплик заставляет находиться в некотором напряжении.
На первый взгляд, «Разбитый кувшин» – это веселая комедия, история плутоватого судьи, с доброй концовкой. И ее задача – поднять настроение, окунуть в атмосферу праздника. Но при чем здесь кувшин? Вот как Игорь Яцко видит философский подтекст пьесы: «Разбитый кувшин это вселенная в которой живет человечество. Человечество этот кувшин разбивает и пытается склеить. Только как-то не клеится. Трагедия всегда находит выход через жертву. А в комедии главный герой – смех, как у Гоголя, как у Мольера. Комедия смеётся над бесплодными усилиями. Смех даёт свет, дает силу. Кто смеётся тот не боится».
