Чужой среди своих. «Авиатор» Водолазкина в ШСП

Имя писателя Евгения Водолазкина постепенно приобретает культовое значение, что доказывает как растущее число театральных постановок по его произведениям, так и количество скрещенных по этому поводу копий. Роман «Авиатор» написан им в 2016, был отмечен как множеством премий, так и осуждающими шепотками в литературных кулуарах. В сюжете романа, повествующего о человеке, родившемся в 1900 году, в Соловецком концлагере попавшему в эксперимент по крионике – замораживанию и выведенному из состояния летаргического сна в 1990, многих на удивление возмутил тот факт, что Водолазкин не имеющий лагерного опыта Варлама Шаламова или Дмитрия Лихачева, смеет касаться темы мученичества и истребления национального генофонда. Мол, неглубоко прокопал тему, нагнетал лишку, да и лучше бы вообще ограничился любовной конструкцией и душевной рефлексией.

Удивительно, что за перенесение «Авиатора» в театральную визуальность взялась совершенно молодая режиссер («-ка» уж, простите, опущу) Алина Кушим. Неудивительно, что сцену для эксперимента предоставили Иосиф Райхельгауз и Школа Современной пьесы на Неглинке, потому что Кушим училась в его мастерской, а во-вторых, он очень уважает самонадеянность, если та идёт об руку с талантом, поскольку сам таким был и с этого начинал.

И вот «Авиатор» в ШСП. Сложная тема, неоднозначная фабула, Серебряный век vs постОктябрьский, попытка второй жизни главного героя, любовь и смерть. Главный герой Иннокентий Платонов восстаёт как Феникс, но не из пепла, а изо льда, на больничной кровати в антураже из переодетых в одежды прошлого века доктора и медсестры, пытается снова начать жить с нуля – без родителей, без любимой девушки, без знакомого и привычного воздуха Серебряного века. Его как к кислородному аппарату подключают к веку нынешнему, с его стремительным бегом, венальностью, упрощением чувств. Светлое будущее, как выясняется не такое уж и светлое, а цена, заплаченная за него, кажется несоизмеримо несправедливой.

Но Платонов не судья истории, а лишь призма или то увеличительное стекло, с помощью которого мы, можем приблизить к себе вплоть до звуков и запахов далёкую жизнь, которая только кажется, что канула в Лету, а на самом деле, как неотпетая душа невидимо существует и продолжается рядом с нами. И чтобы отпустить которую, необходимо всеобщее гражданское покаяние и раскаяние. Через века сохранились слова одного папского легата, участвовавшего в Альбигойском крестовом походе: «Novit enim Dominus qui sunt eius — Убивайте всех. Господь опознает своих». Пока что лишь небесный суд вершит правосудие и там у себя в своей канцелярии разделяет грешников от праведников. В России же ещё не особо определились, вопрос покаяния и признания ошибок остаётся открытым. Об этом нельзя забывать никогда, и именно поэтому надо читать всех сидевших и не имеющих лагерного опыта, и Шаламова, и Лихачёва, и Солженицына, и Водолазкина, и смотреть спектакль «Авиатор».

Великолепен Александр Овчинников, корифей ШСП, в роли Зарецкого. Его герой – собрат булгаковского Шарикова, многих он перевозбудил колбасой, запрятанной в штанах больше, чем изнасилование потерявшими человеческий облик нквдшниками горбатой девушки в Соловецком лагере. Но, это уже спойлер. В роли Платонова – Алексей Гнилицкий. Доктор Гейгер – Владимир Шульга, Анастасия – Екатерина Лисицына.

Вторым спойлером будет восторг впечатляющего момента внезапной смены декораций, когда черная ткань, которой были затянуты стены зала Эрмитаж, вдруг падают, и вместо них всё пространство зрительного зала оказывается окутанным белой тканью, похожей то ли на накрахмаленные юбки барышень, то ли на медицинские бинты, то ли на облака, которые «авиатор» Платонов так и не смог увидеть воочию.