Христианское и языческое встретились на сцене
«Саломеей» в постановке Гульназ Балпеисовой Вахтанговский театр завершает цикл «Театральные параллели. Путешествие в четырёх частях». Цикл представлен четырьмя спектаклями по произведениям драматургов Норвегии, Франции, Испании и Англии, которые поставили ученики Римаса Туминаса. «Саломея» Оскара Уайльда – красивый выбор для заключительного финального спектакля.
Вычурная выспренняя «Саломея», переполненная метафорами и образными сравнениями и повторами, обладает фантастической музыкальностью. Мелодичная ритмика фраз и художественная красноречивость подобно «Песни песней» царя Соломона способны погружать в состояние транса, и в этом заключена первая важная особенность пьесы. Гипнотический эффект, возможно, достигается благодаря переводу Константина Бальмонта и Екатерины Андреевой, возможно изначальному французскому языку, на котором был написан первоисточник, предназначенный для актрисы Сары Бернар. Вторая исключительность содержится в утрированной театральности, кода сама речь приобретает самостоятельную ценность и превращается в действие. Имена библейских персонажей хрустят на зубах как песок Иудейской пустыни – Ирод, Иродиада, Иоканаан, Саломея.
Центральная сюжетная линия – история тетрарха Ирода, на пире которого вожделеемая им падчерица запросила за свой танец голову пророка Иоканаана. Гульназ Бальпеисова пытается увести пьесу в сторону от привычного восприятия, называя свой спектакль «индульгенцией на запрещённый прагматичным сознанием избыток чувств» и попыткой поиска «тончайшего движения поэзии». Великолепная сценография и костюмы заслуга Марии Бутусовой. Визуальная картинка предельно хороша – насыщенные деталями декорации, затейливо одетые актёры, тетрарх Ирод в «белом плаще с кровавым подбоем», ало-красные бусы на шее распутной Иродиады, летающий шелк вуалей Саломеи, доспехи и грим солдат, бутафорская Луна и сетка световых приборов искусно имитирует звёзды.
Всё к месту, всё предельно эстетично, всё – услада для глаз и точно соответствует ценностям автора, ведь Оскар Уайльд, представляет собой ярчайший пример человека, преклоняющегося перед Красотой – лиц, тел, одеяний, окружающего пространства, слов.
Отрадно, что на фоне звёздного дуэта Максима Севриновского (Ирод) и Ольги Тумайкиной (Иродиада) молодые актёры Мария Бердинских (Саломея) и Денис Бондаренко (Иоканаан) ничуть не потерялись и замечательно отработали. Бальпеисова раздела Севриновского, заставив его танцевать, и сексуальная энергетика танца была, пожалуй, жарче, чем у легендарных «Семи покрывал». Лёгкая гомоэротика привнесла однополую модную двусмысленность. Мальчика пажа с бабочкой в руке и влюблённого в молодого нубийца, начальника отряда телохранителей (Николай Романовский) изящно сыграла Ирина Смирнова.
Когда молодые режиссеры ставят спектакли, а Бальпеисова 1986 года рождения, всегда присутствует надежда на смелое свободное восприятие, новое прочтение и понимание, выход из рамок стандартных ожиданий. Но сложность в том, что библейский сюжет, изложенный в Евангелиях Марком и Матфеем, никак невозможно трактовать вариативно, потому как поступок Саломеи находится за гранью добра и зла.
Уайльд, не изменяя себе, воспевает внешнюю Красоту, воплощенную в «луноподобной» иудейской принцессе, но красивое тело Саломеи – мёртвое тело, поскольку лишено Души. Её любовь к Иоканаану есть насильственный захват плоти, своего рода каннибализм. В финале спектакля, намек на романтичность, когда раздавленная щитами солдат царевна соединяется в объятии с обезглавленным пророком, своего рода авторское многоточие. Впрочем, спектакль никогда прямо не говорит зрителям, что им думать. «Саломея» получилась красивой и позволяющей вдохнуть эстетику декаданса полной грудью.
