Первомайский шабаш — без костров, но с музыкой
— Вы немножко поэт?
— А что, у вас и от этого лечат?
Венедикт Ерофеев «Вальпургиева ночь или Шаги Командора»
Итак, московский театр МОСТ разразился-таки «Вальпургиевой ночью» Ерофеева, причем не в первый раз. Потому что в первый раз этой пьесой разразился Студенческий театр МГУ в 1990 году при благословении самого автора, на которого главный режиссер Евгений Славутин произвел «самое благоприятное впечатление: педантичен, криклив и неутомим». Сам Евгений Иосифович рискнул назвать пьесу Ерофеева — ни много ни мало — новым «Ревизором». Ну, «Ревизор» так «Ревизор».
Новый Хлестаков, носящий теперь фамилию Гуревич, попадает в советскую психушку по обвинению в алкоголизме, диссидентстве и нелегитимной национальности. Не успевшего опомниться после допроса Льва Исааковича отправляют «с корабля на бал», а точнее, наоборот – из приемного покоя в самую лихую палату во всем отделении, пред «светлы очи» старосты Прохорова и его верного оруженосца Алёхи, которые ежедневно учиняют суд и расправу над одним из пациентов, движимые обостренным чувством справедливости.
И уже маячит перед обалдевшим Гуревичем примотанный полотенцем к койке контр-адмирал Михалыч, как намек на то, что он следующий, и уже странно поглядывает комсорг Пашка Ерёмин, подозреваемый в способности к изощренным убийствам, но в момент планового обхода новенький, еще «необъезженный» Гуревич опрометчиво бьет по морде хамоватого медбрата Бореньку, который в ответ на незапланированное сопротивление пациента вкатывает ему укол сульфацина в воспитательных целях. Так для обитателей 3 палаты начинается ночь с 30 апреля на 1 мая — Вальпургиева ночь.
Краткая историческая справка. Вальпургиева ночь – древний западноевропейский языческий праздник, посвященный началу весны и названный в честь местнопочитаемой католической святой Вальбурги (день памяти 1мая), которая была монахиней, занималась миссионерством и не имела абсолютно никакого отношения к ежегодному ведьминому шабашу, проходящему по легенде в эту ночь. Точно так же как у нас Иоанн Креститель не имеет никакого отношения к «ночи на Ивана Купалу», с которым у него не совпадают по датам даже дни памяти.
Вот тут можно было бы еще раз отослать Ерофеева к Николаю Васильевичу, но уже не к «Ревизору», а к «Ночи перед Рождеством», да и не только. Произведения Ерофеева можно многократно отсылать и посылать к различным первоисточникам, так как обладая энциклопедическими знаниями, талантливым слогом и презрением к любым рамкам, Венедикт Васильевич сумел сконцентрировать в двух своих небольших главных произведениях (считая “Москва-Петушки”) такое количество информации, начиная от рецептов коктейлей и заканчивая цитатами из Священного Писания, что на излучаемой его творениями энергии можно было бы запустить небольшую АЭС. И я не могу себе представить, каким был бы период полураспада Ерофеевской прозы. Но вернемся к спектаклю.
Страдающий от последствий карательной операции Лев Гуревич, обнаруживает в эту ночь на дежурстве свою старую знакомую – глазастую сестричку Натали и, обещая “переложить ее с тахты на музыку”, при этом попутно убаюкивая, похищает из сейфа, который растаявшая Натали забыла закрыть, бутыль со спиртом. Спирт немедленно отправляется в палату, где подвергается вдумчивой, тщательной дегустации.
МОСТ – театр небольшой, поэтому в его сценическом пространстве нет возможности для шикарных декораций и спецэффектов, в результате чего весь спектакль поставлен буквально «на коленке». Да и смысл пьесы Ерофеева не в смене картин и не в зрелищности, а в монологах и диалогах. Вот тут как раз молодые горячие артисты театра МОСТ выдают «на-гора»: эмоции, мимику, драматическую игру. Но не думайте, что текст — это все, чем вас порадует спектакль. Перед вами предстанут герои картин Леонардо да Винчи, а также вы сможете созерцать дикий, прекрасный, ошеломляющий своей природной мощью, танец обитателей советской психушки на фоне бескрайних пшеничных полей под «Хава нагилу».
Спектакль поставлен к восьмидесятилетию Венедикта Ерофеева и был бы, а лучше сказать стал, отличным подарком мэтру к юбилею, а также поводом вспомнить добрым словом автора странных, противоречивых, но по-своему добрых, талантливых и честных произведений.
