Сумасшедший колорит гоголевской Диканьки
Московский театр Эрмитаж и его худрук Михаил Захарович Левитин подарили зрителям ещё одну чудесную работу. На этот раз спектакль построен на основе ранних произведений Николая Васильевича Гоголя, когда-то так впечатливших Пушкина. Режиссер вложил в спектакль все своё трепетное отношение к героям, к автору, к удивительно колоритной смеси русского и украинского языка, на которой говорят герои. Получилось неповторимо яркое действие.
Первым на сцене появляется сам Гоголь, но не только затем, чтобы выступить в роли рассказчика. Он старательно вытанцовывает, а точнее, вытопывает народный украинский танец. Каждый раз его попытки заканчиваются смешным падением и тоненьким писком потешающихся над ним бесовок. Вооружённые укулеле и балалайкой, они ударяют по струнам в такт его движениям.
Вместе они как будто пытаются разбудить, раскачать жителей, населяющих гоголевские страницы. Постепенно на сцену подтягивается население Диканьки, и начинается вакханалия. Нарастает предвкушение праздника. В воздухе разливается дух приближающейся ярмарки, смешения красок, культур, языков, музыки, танцев.
Спектакль похож на карусель, которая периодически разгоняется так, что все пускаются в пляс и никто не может устоять. Потом замедляется и тогда действие тянется, как в густом сиропе. Может быть, именно так на местных жителей действует национальный малороссийский напиток горилка?
Декорации просто бесподобны. То ли на сцену притащили огромные тыквы сочного оранжевого цвета, то ли саму сцену перенесли на грядки под упоительное полуденное украинское солнце.
Каждый персонаж несет в себе какой-то фантастический колорит. Действие проносится по сцене как в гигантском калейдоскопе, образуя все новые неожиданные сочетания. Еврейская, цыганская, классическая музыка сливаются в единый хоровод, но при этом любой танец в конце концов непременно превращается в гопак.
Только здесь неудовлетворенный рассказчик может прийти к своим героям, чтобы научить их правильно танцевать. А персонажи подтрунивают над ним и распевают веселые песенки-частушки про своего автора. Затем, присмотревшись к Гоголю, с характерным прищуром произносят: «А похооож!» Нечистая сила, которой в культурном пространстве гоголевской Диканьки отведено особое место, просто не отходит от автора, подыгрывая ему на балалайке и укулеле. С большей охотой они, пожалуй, помогают только поповичу, уставшему после трудной ночи в объятиях любвеобильной Хиври.
Михаил Левитин после генерального прогона обратился к зрителям со словами: «Я все это болезненно люблю. Поэтому свою болезненную любовь я с охотой передал им (актёрам), а они – вам. Такая болезнь все-таки лучше пандемии». И мы с не меньшей охотой приглашаем читателей в театр «Эрмитаж», чтобы заразиться этой любовью, страстью, разноцветием и красотой, немного суматошным настроением счастья, щедро разлитым по сцене и зрительному залу.
