Дарья Костюк и её гепарды
Корреспондент РБ пообщалась с продолжательницей известной цирковой династии и продюсером собственного цирка — Дарьей Костюк. Дарья — единственная в мире дрессировщица, работающая с гепардами.
— Хотелось бы, прежде всего, понять вашу человеческую историю и проследить ваш путь развития и становления с самого детства. Понятно, что вы — цирковой ребёнок, ваше будущее было предопределено. Как вы нашли гепардов, я спрошу позже, а сейчас другие вопросы. Какое у вас самое яркое воспоминание детства?
— Большинство людей вспоминают его с теплом в сердце, у них есть свои ассоциации. Цирковое детство — не менее счастливое, и, пожалуй, в некоторых моментах даже более, чем детство обычного ребёнка. Все моё детство — это одно сплошное большое и яркое воспоминание. Мы, цирковые дети, постоянно были все вместе, играли, придумывали номера, репетировали за кулисами, пока нас ещё не пускали работать на манеж. Конечно, отдельное воспоминание — это зарубежные поездки, потому что тогда, в середине 90-х, люди только-только стали выезжать за границу.
Если на сегодняшний день в Москве есть абсолютно все, огромный выбор товаров, то тогда это всё было в новинку. Те же самые жевательные резинки, например. Я уже не говорю про «Диснейлэнд», в котором я побывала в Японии. Италия, Токио, Канада… Эти поездки помню до сих пор в деталях. Вы знаете, и цирк тоже был другим. Может быть, это связано с безоблачным детством, или политические рамки на сегодняшний день диктуют другие условия существования и жизни… Тогда, на мой взгляд, все было очень по-семейному. Все друг другу помогали, дружили, и, хотя внешних проблем было больше, никто из нас этого не ощущал.
— В каком возрасте у вас появился интерес к животным?
— Сколько я помню себя, столько во мне он был. Даже когда я жила в Солнечногорске с бабушкой и дедушкой, мои самые первые воспоминания – это город, забор детского садика и собачки-дворняжки, которых я всегда подкармливала, и которые ходили за мной паровозиком. Дедушка называл меня «главной собачницей города». Всегда была я и много-много псов вокруг меня. Потом мама начала брать меня в цирк, и там моё сердце покорили лошади. Маме в голову не могло прийти, что я достаточно серьёзно в 4 года решила связать свою жизнь с животными, цирком, и, на тот момент именно с лошадьми.
Я играла в артистку – джигитку (жанр джигитовка) и дома, и на улице. Помните, раньше на детских площадках были большие колеса из-под КАМАЗов, которые закапывали наполовину и красили в разные цвета? У нас было три таких колеса, и это были «мои лошади» – Орёл, Малыш и Чиж. Я рвала им траву, носила воду, репетировала с ними (смеется). Это была моя мечта, которая осуществилась – позже я начала работать в жанре джигитовка в конном аттракционе у народного артиста России Юрия Петровича Мерденова. И до сих пор это один из моих любимых жанров.
— Были у вас какие-то другие интересы кроме цирка?
— Я всегда говорю, что цирк — это настолько многогранно! Цирк — это не просто манеж и репетиции. В нем есть всё! На сегодняшний день у меня большой интерес к ветеринарии, юриспруденции, бухгалтерскому учёту. У меня ведь большой коллектив, который подразумевает всё, что я перечислила. И настоящий руководитель, наверное, должен разбираться во всём. Понятно, что быть профессионалом в этих областях невозможно физически, но мне это искренне интересно.
Что касается детства, то я была чрезвычайно увлечена цирком. Меня водили на шахматы, на пение, рисование, танцы – там я не испытывала и не проявляла сильного интереса. Я ходила даже в балетную школу при Большом театре, которую возглавляла Софья Николаевна Головкина. Но мне было очень обидно, что, когда я стою у станка, делаю батман тандю, это время я могла бы провести в цирке. Всё то, чем меня заставляли заниматься родители, бабушка с дедушкой – это не было приоритетно для меня, но всё это очень мне помогло и помогает на сегодняшний день.
Когда делаешь программу, спектакль, номера, нужно хорошо ориентироваться в музыке, от неё очень многое зависит. Благодаря тому, что я ей занималась в детстве, я её слышу, понимаю, чувствую и люблю, могу разложить её по счету и по ритму. Безусловно, у каждого артиста должен быть фундамент из азов какого-то классического танца, чтобы развить пластичность.
— Опишите ваш рабочий день в цирке.
— Нет такого, что мы с понедельника по пятницу работаем в цирке. Я могу не появляться в цирке, но провести его дома за телефонными переговорами или на встречах. Бывает, день начинается в 12 дня и заканчивается в 12 часов следующего дня. Когда совсем всё спокойно, некуда спешить, и премьера запущена, тогда график посвободнее. Сегодня я приехала к 10:30, порепетировала с собаками, немного поработала с бумагами и документацией, потом порепетировала с гепардами, сейчас общаюсь с вами, а потом пойду на грим и буду готовиться к спектаклю.
— В вашем шоу «Все краски мира» есть уникальные номера, я говорю не про гепардов, а про номер «Балет с кенгуру». Где-то в других цирках есть дрессированные кенгуру?
— Кенгуру, конечно, в цирках есть, в нескольких коллективах, но кенгуру в пачке — такого нет ни у кого, только у наших ребят. Этот номер работают мой муж Вячеслав Курков и Михаил Рамзин. Они эксцентрики — дуэт «Comical Duos». «Балет с кенгуру» – одна из их реприз.
— Чем отличаются клоуны от комиков-эксцентриков?
Клоуны – это в большей степени буффонада, классические репризы, которые смешат своими действиями и набором гэгов. А эксцентрики – это разножанровые артисты, то есть юмор, в любом случае, в приоритете, всё что они делают, должно вызывать улыбку и смех у зрителя, но при этом они еще выполняют разные трюки. То есть, воздушная гимнастика тоже может быть эксцентрикой, и по количеству, уровню и качеству трюков они не будут уступать обычным не комическим воздушным гимнастам. Ребята владеют разными жанрами, они воздушные гимнасты, жонглёры, дрессировщики и, конечно, классические репризы в запасе у них тоже есть. Они участвуют в разных спектаклях – где-то больше уходят в эксцентрику, где-то поближе к классической клоунаде.
— Когда вы выступаете с гепардами, вы удивительно органично с ними смотритесь, возникает ощущение, как будто вы с этими африканскими животными одно целое. И вопрос, который вам, наверное, задают все журналисты – почему вы решили дрессировать именно гепардов?
— Когда мы думали, с какими животными работать, то искали тех, кого нет в цирках. Мы искали свою «фишку», то, что будет отличать нас от других коллективов. Один из вариантов был белые медведи. Кстати, я работала с бурыми медведями, и это не мои животные. А в дрессуре очень важно еще и чувствовать своих питомцев, найти с ними общий язык. Когда ты не чувствуешь животное, не можешь понять его психологию, то работать не стоит – это очень опасно! А гепарды оказались совершенно «моими». Мне с ними очень комфортно! Это такое стопроцентное попадание, что я больше не хочу работать ни с какими другими животными.
— Какие трюки гепарды могут выполнять, а какие нет?
— Гепарды не могут ходить на задних лапах, их физиология не позволяет. Они не могут лазить по деревьям, потому что лапы имеют собачье строение. Они могут балансировать, но это достаточно трудно — у них жесткие лапы, не мягкие как у кошек, не втягиваются когти. Это кошке легко пройти по каким-то тонким брусьям, а гепардам уже сложно. Прыгают они очень хорошо, с большим удовольствием. Я не заставляю их делать то, чего они не могут. Я за гуманную дрессуру.
У каждого животного свои особенности и таланты, и нужно это учитывать. Можно было бы, наверное, сделать работу намного сильнее с точки зрения трюкового запаса, но я не репетирую многие трюки, потому что это вредно для здоровья гепардов, потому что это требует жесткого укрощения, где нужно переламывать волю, что для меня неприемлемо. Я категорична в этом. Для меня главное, чтобы это было удовольствие, в первую очередь, для них.
Вы видели, наверное, на репетиции, что они сами подходят ко мне, я их не заставляю. Единственное, чем я пользуюсь – это шамбарьер, и то – только на репетиции, чтобы они знали, что я могу издалека дотронуться до них. Шамбарьер — это палочка с верёвочкой на конце, не кожаный хлыст, не арапник, это тонкая капроновая верёвочка. Он необходим для дистанционного управления: моя рука — как трансформер, как бы выдвигается вперёд, и я их таким образом зову, дотрагиваясь до них. Когда мы работаем в манеже, звучит громкая музыка, они отвлекаются и нужно, чтобы они реагировали на касание. Вот, собственно и всё. Я за такое будущее в цирке с животными. За гуманную дрессуру.
— Мешает ли вашей работе чересчур активные зоозащитники? Есть ли правда в их утверждениях, что в цирке унижают и плохо относятся к животным?
— Знаете, ни разу, к моему огромному сожалению, я не общалась с адекватными зоозащитниками, а мне очень хотелось бы с ними поговорить по-дружески. Вот именно по-дружески выслушать их мнение, посоветоваться с ними, потому что, если человек посвящает себя определённой теме, как, например, «зоозащита», значит, он должен разбираться в ней, изучать, быть более информированным, чем я, потому что я не столь глубока в этой теме, у меня немножечко другое направление, хотя, повторюсь, я опять же, за гуманность. Но все эти защитники, которые и приходили, и писали, и звонили, все они абсолютно стандартны в мышлении.
– «У вас всё плохо».
– «Почему?»
– «Потому что вы бьёте».
– «Вы видели?»
– «Нет, не видели, но мы знаем, что в цирке по-другому нельзя».
И всё, на этом всё заканчивается. А когда я сама начинаю задавать им вопросы, которые меня интересуют, например, «почему гепарды плохо размножаются?», они не могут ответить на этот вопрос, они только говорят, что я плохо к ним отношусь, причем абсолютно без каких-либо доказательств. Эти люди абсолютно не способны нам как-либо помочь, к сожалению. Они не владеют ни информацией, ни способностями, поэтому я считаю, что это слабый пласт на сегодняшний день. У меня ощущение, что они сами не понимают, чем именно занимаются.
Мы, дрессировщики, спрашиваем друг у друга — кому это надо? Ведь это же кому-то надо, раз уже целое течение появилось. Но на контакт «защитники» не идут. Сами мы, цирковые, «за», мы готовы даже истреблять «дрессирунов», как мы называем, тех, кто плохо обращается с животными.
В мире ведь достаточное количество людей, которые истязают детей, чтобы ребёнок, например, перестал плакать. Все это знают, но почему-то такой широкой огласке это не предаётся, как миф о том, что мы «животным делаем плохо». Нам очень бы хотелось, чтобы движение в защиту животных вышло на какой-то более адекватный уровень. Я лично готова и общаться, и дружить с правильными зоозащитниками. Ведь интересы у нас, по сути, схожи. И, объединившись, мы можем решить проблему быстрее и качественнее.
— Правда ли, что вы сами финансируете ваши программы? А помогает ли вам государство?
— Да, это правда, свои программы я уже давно финансирую сама. Долгое время Большим Московским цирком руководил мой папа, Леонид Костюк, Народный артист РСФСР, лауреат международных конкурсов, обладатель Золотого клоуна в Монте-Карло, очень уважаемый общественностью. Он слишком порядочный человек. Все думали на тот момент, что все мои успехи активно финансирует папа, потому что я в штате цирка, которым он руководит, все бразды правления у него в руках, и якобы я этим пользовалась.
Но всё было с точностью наоборот. Моя смета всегда была последней на рассмотрении, и он еще многое вычеркивал оттуда, потому что у него была позиция «а что подумают люди». Так что я всё всегда сама финансировала. Когда наш коллектив стал совсем самостоятельным, мы открыли свою юридическую базу, ООО «Цирк Дарьи Костюк». Сегодня мы не относимся ни к какому цирку, мы абсолютно самостоятельный бренд. Полностью от опилок до головных уборов – все покупаем сами.
— Теперь короткий «блиц». Какие ваши сильные и слабые стороны?
— Сильная сторона – я очень терпеливая. Слабая сторона моя в том, что я все очень близко принимаю к сердцу. Я этого никогда не покажу, но я часто переживаю и совсем по ненужным поводам.
— О чём вы мечтали в детстве и исполнились ли ваши мечты?
– Да, я счастливый человек, все мои мечты детства исполнились и продолжают исполняться. Сейчас я просто понимаю, что любую мечту надо переводить в статус «цель» и делать всё, чтобы это осуществилось.
— Ваши любимые книги, авторы?
— Недавно в третий раз я перечитывала «Мастер и Маргариту» Булгакова. Она всегда приходит ко мне в тот момент, когда мне это нужно, и каждый раз я прочитываю её совсем на другом языке, с другим пониманием. Я очень люблю нашу русскую фантастику, «Ариэль» Александра Беляева. Люблю Гоголя. Как бы банально это не звучало, но я получаю огромное удовольствие от этих книг.
— Ваши любимые фильмы?
– Очень нравится «Зелёная миля», «Союзник». Очень не люблю «Белый Бим Чёрное ухо» — у меня и так сердце всё в шрамах, потому что долго работаю с животными, и была свидетелем того, как век животных подходил к концу. Не раз это происходило у меня на руках. Поэтому такие фильмы не могу смотреть. Но я думаю, что это большой комплимент его создателям: они смогли передать эмоции и дойти до самого сердца.
— Ваша любимая еда?
— Есть люблю, если честно всё, и, слава Богу, фигура позволяет. Люблю вкусную еду, но при этом здоровую. Не могу сказать, что больше всего нравится. Сегодня роллы с огромным удовольствием, завтра – грузинская кухня или отличный мамин борщ. Правда, я всё люблю (смеётся).
— Если у вас есть свободное время, то чем вы любите заниматься?
— Вы знаете, свободное время появляется тогда, когда я валюсь с ног от усталости, и в этот момент я иду спать (смеётся).
— Продолжите, пожалуйста, фразу «Российский цирк это…»
— Российский цирк – это очень сложное понятие, потому что российский цирк, к сожалению, без политики жить не может. Российский цирк – это большая сила и мощь, которая содержится в людях. Российский цирк – это люди, это семья, это династии. И это цирк с животными, конечно.
